ватница, стукачка, плейбойка, филантропесса
Привет, чуваки. Сегодня я хочу поделиться с вами историей. Многим из нас уже наскучила, набила оскомину да и просто остоебенила патетика, касающаяся военных побед наших предков. Прекрасно понимаю. Этим насильно кормят, этим пичкают, это уже из каждого утюга. И всё же.
Для начала я искренне прошу вас поставить Manowar. Или что–нибудь очень эпичное. Так пойдёт гораздо лучше.
История моя — про превозмогание настолько мощное и ужас при том столь настоящий, что магма течёт в наших уже обречённых венах, раскаляя сердца в их последней отчаянной попытке сделать ещё пару–тройку ударов.
Я говорю про последнюю стадию обороны крепости Осовец в начале августа 1915 года. Не знаю, как вам, а мне это в школе и прочих учебных заведениях не рассказывали примерно никогда.
Википедия гласит, что «Атака мертвецов» — распространённое публицистическое название контратаки 13–й роты 226–го Землянского полка 24 июля (6 августа) 1915 года при отражении немецкой газовой атаки.
Слово "контратака" в данном случае говорит примерно ни о чём. Фраза "немецкая газовая атака" в данном случае тоже выглядит примерно никак. Поэтому расскажу как есть. Вернее, как было.
Короче, эту несчастную груду польских камней с окопавшимися в ней солдатами Русской Императорской Армии (или просто РИА) уже осаждали примерно с февраля того же года. Полгода крепость и всех в ней находящихся шатало как я твой дом труба. Каждый сраный день. Только вместо трубы была артиллерия. Да, было именно так. Целые полгода. Каждое ёбаное утро начиналось со свиста снарядов немецкой артиллерии. В том числе тех самых Больших Мать Их И Всю Немецкую Оружейную Гигантоманию Берт в количестве четырёх штук (снаряд — 900 кг). Ну и мортир "Шкода" (снаряд — 400 кг). Крепость уже была адом на земле. Горело всё, что могло гореть. Дым чадил так, что я не могу даже стоящую ассоциацию подобрать. День не отличался из–за дыма от ночи. И всё, что отделяло их от полного уничтожения — невозможность подобраться ближе без риска оказаться под огнём крепостной артиллерии русских.
Ещё раз. Представьте себя в разваливающейся средневековой штуковине под ежедневным артобстрелом. Прибавь к этому тот факт, что ты — солдат РИА. А солдату приличествует соблюдение устава вместе с верностью Богу, Царю и Отечеству. А так же беготня туда–сюда со снарядами, очень (очень–очень) громкие выстрелы из крепостных пушек. Иногда видно мозги сослуживцев от удачно прилетевших снарядов. Порой приходилось даже контратаковать, чёрт дери. И ничего, выдержали. Одна немецкая атака разбилась, вторая потерялась, третья сломалась.
Через полгода такого знакомства с немцами русская артиллерия повредила две из четырёх Больших Мать Их И Всю Немецкую Оружейную Гигантоманию Берт до небоеспособного состояния.
Немцы обиделись очень всерьёз и надолго. 6 августа 1915 года в 4 утра над удерживаемой РИА крепостью поднялся кислотно–желтый дым запрещённого ныне всеми и всяческими конвенциями химического оружия. Почему запрещёнными? Потому что выблёвывание внутренних органов — наименее болезненная вещь при вдыхании достаточного количества данной херни. Сожженая на костре Жанна Д'Арк смотрела на это действо с небес и благодарила всех святых за столь милосердную смерть в сравнении с тем, что ждало защитников Осовца.
Итак, дождавшись накрывший крепость и ушедший с неё ядовитый круг ада, немцы пошли в атаку на очевидно мёртвых защитников Осовца из числа очевидно мёртвой 13–й роты 226–го Землянского полка. Ну как "пошли в атаку", они там все попередохли, занять позицию и всё тут.
И именно тут началось веселье. "Атакой мертвецов" называют сорок уже заведомо мёртвых и выкашливающих лёгкие русских солдат, которым уже было всё равно. Вернее, им было не всё равно. Химические ожоги на оскалившихся мёртвых лицах сами по себе говорили, что им вовсе не всё равно. Немцы не были трусами. Но перед восставшими мертвецами дрогнет кто угодно.
Закончу это стихом моего любимого поэта из ныне живущих.
Мой товарищ лежит у развалин стены, и лицо его стало другим.
Наши глотки разодраны и сожжены, в наших легких отравленный дым.
Вот пришло это время, пора умирать, мы дожили до этого дня.
Вы сегодня убили его и убили меня.
Я кусаю платок окровавленным ртом, я ногтями сдираю покров.
Как у вас там, германцев, в легенде о том корабле из ногтей мертвецов,
Что придет на последнюю битву по льду из обители вечного сна
В ночь расплаты, когда океаны промёрзнут до дна.
Я хочу, чтобы враг слышал собственный вой и удар моего сапога,
Я мечтаю о том, чтобы мёртвой рукой дотянуться до шеи врага.
Ваши бомбы, винтовки и ваши штыки не помогут вам взять Осовец,
Мы еще не узнали, кто здесь настоящий мертвец.
Мой товарищ встает, я встаю рядом с ним, мы стоим на сгоревших ногах.
Я стреляю сквозь едкий отравленный дым, мне понравилось видеть ваш страх.
Мне награда теперь — не кресты на груди, а на ваших могилах кресты,
Мне приятно смотреть, как у вас перекошены рты.
Кисло–сладкая кровь наполняет мой рот, но мой голос — огонь батарей.
Я покинул теперь человеческий род, я уже не из рода людей.
Я легенда, я шепот Лесного Царя, я покойник, идущий вперёд,
Я дракон из пещеры, я призрачный дух из болот.
И теперь вы хотите вернуться домой, вас пугает ходячий мертвец.
Вы боитесь меня, потому что со мной Мать–Россия и Ужас–Отец.
Вы бежите по выжженной вами земле, как бежали когда–то по льду,
Вы отправитесь в ад, я поймаю вас даже в аду,
И в аду я сожгу ваши души дотла, чтобы снова увидеть ваш страх.
К вашим фрау вернутся лишь ваши тела в крепко сбитых немецких гробах.
Я сильнее вас всех, и поэтому вы не дождетесь моих похорон.
Вот я мёртв — и костлявой рукой досылаю патрон.
Для начала я искренне прошу вас поставить Manowar. Или что–нибудь очень эпичное. Так пойдёт гораздо лучше.
История моя — про превозмогание настолько мощное и ужас при том столь настоящий, что магма течёт в наших уже обречённых венах, раскаляя сердца в их последней отчаянной попытке сделать ещё пару–тройку ударов.
Я говорю про последнюю стадию обороны крепости Осовец в начале августа 1915 года. Не знаю, как вам, а мне это в школе и прочих учебных заведениях не рассказывали примерно никогда.
Википедия гласит, что «Атака мертвецов» — распространённое публицистическое название контратаки 13–й роты 226–го Землянского полка 24 июля (6 августа) 1915 года при отражении немецкой газовой атаки.
Слово "контратака" в данном случае говорит примерно ни о чём. Фраза "немецкая газовая атака" в данном случае тоже выглядит примерно никак. Поэтому расскажу как есть. Вернее, как было.
Короче, эту несчастную груду польских камней с окопавшимися в ней солдатами Русской Императорской Армии (или просто РИА) уже осаждали примерно с февраля того же года. Полгода крепость и всех в ней находящихся шатало как я твой дом труба. Каждый сраный день. Только вместо трубы была артиллерия. Да, было именно так. Целые полгода. Каждое ёбаное утро начиналось со свиста снарядов немецкой артиллерии. В том числе тех самых Больших Мать Их И Всю Немецкую Оружейную Гигантоманию Берт в количестве четырёх штук (снаряд — 900 кг). Ну и мортир "Шкода" (снаряд — 400 кг). Крепость уже была адом на земле. Горело всё, что могло гореть. Дым чадил так, что я не могу даже стоящую ассоциацию подобрать. День не отличался из–за дыма от ночи. И всё, что отделяло их от полного уничтожения — невозможность подобраться ближе без риска оказаться под огнём крепостной артиллерии русских.
Ещё раз. Представьте себя в разваливающейся средневековой штуковине под ежедневным артобстрелом. Прибавь к этому тот факт, что ты — солдат РИА. А солдату приличествует соблюдение устава вместе с верностью Богу, Царю и Отечеству. А так же беготня туда–сюда со снарядами, очень (очень–очень) громкие выстрелы из крепостных пушек. Иногда видно мозги сослуживцев от удачно прилетевших снарядов. Порой приходилось даже контратаковать, чёрт дери. И ничего, выдержали. Одна немецкая атака разбилась, вторая потерялась, третья сломалась.
Через полгода такого знакомства с немцами русская артиллерия повредила две из четырёх Больших Мать Их И Всю Немецкую Оружейную Гигантоманию Берт до небоеспособного состояния.
Немцы обиделись очень всерьёз и надолго. 6 августа 1915 года в 4 утра над удерживаемой РИА крепостью поднялся кислотно–желтый дым запрещённого ныне всеми и всяческими конвенциями химического оружия. Почему запрещёнными? Потому что выблёвывание внутренних органов — наименее болезненная вещь при вдыхании достаточного количества данной херни. Сожженая на костре Жанна Д'Арк смотрела на это действо с небес и благодарила всех святых за столь милосердную смерть в сравнении с тем, что ждало защитников Осовца.
Итак, дождавшись накрывший крепость и ушедший с неё ядовитый круг ада, немцы пошли в атаку на очевидно мёртвых защитников Осовца из числа очевидно мёртвой 13–й роты 226–го Землянского полка. Ну как "пошли в атаку", они там все попередохли, занять позицию и всё тут.
И именно тут началось веселье. "Атакой мертвецов" называют сорок уже заведомо мёртвых и выкашливающих лёгкие русских солдат, которым уже было всё равно. Вернее, им было не всё равно. Химические ожоги на оскалившихся мёртвых лицах сами по себе говорили, что им вовсе не всё равно. Немцы не были трусами. Но перед восставшими мертвецами дрогнет кто угодно.
Закончу это стихом моего любимого поэта из ныне живущих.
Мой товарищ лежит у развалин стены, и лицо его стало другим.
Наши глотки разодраны и сожжены, в наших легких отравленный дым.
Вот пришло это время, пора умирать, мы дожили до этого дня.
Вы сегодня убили его и убили меня.
Я кусаю платок окровавленным ртом, я ногтями сдираю покров.
Как у вас там, германцев, в легенде о том корабле из ногтей мертвецов,
Что придет на последнюю битву по льду из обители вечного сна
В ночь расплаты, когда океаны промёрзнут до дна.
Я хочу, чтобы враг слышал собственный вой и удар моего сапога,
Я мечтаю о том, чтобы мёртвой рукой дотянуться до шеи врага.
Ваши бомбы, винтовки и ваши штыки не помогут вам взять Осовец,
Мы еще не узнали, кто здесь настоящий мертвец.
Мой товарищ встает, я встаю рядом с ним, мы стоим на сгоревших ногах.
Я стреляю сквозь едкий отравленный дым, мне понравилось видеть ваш страх.
Мне награда теперь — не кресты на груди, а на ваших могилах кресты,
Мне приятно смотреть, как у вас перекошены рты.
Кисло–сладкая кровь наполняет мой рот, но мой голос — огонь батарей.
Я покинул теперь человеческий род, я уже не из рода людей.
Я легенда, я шепот Лесного Царя, я покойник, идущий вперёд,
Я дракон из пещеры, я призрачный дух из болот.
И теперь вы хотите вернуться домой, вас пугает ходячий мертвец.
Вы боитесь меня, потому что со мной Мать–Россия и Ужас–Отец.
Вы бежите по выжженной вами земле, как бежали когда–то по льду,
Вы отправитесь в ад, я поймаю вас даже в аду,
И в аду я сожгу ваши души дотла, чтобы снова увидеть ваш страх.
К вашим фрау вернутся лишь ваши тела в крепко сбитых немецких гробах.
Я сильнее вас всех, и поэтому вы не дождетесь моих похорон.
Вот я мёртв — и костлявой рукой досылаю патрон.